Об авторе

Через несколько лет, накопив денег с северных заработков, в Москве в доме для научных работников была приобретена роскошная кооперативная квартира в три комнаты. Место – лучшее в Москве: в одной стороне был виден МГУ (Храм науки), а в другой стороне от дома – несколько сталинских академических институтов, построенных в стиле древнегреческих храмов с колоннами и всем прочим. Место счастья: храмовая архитектура вокруг и десяток огромных жилых домов только с научными работниками. Уважительные к науке принципы. Сейчас такого нет.
Английская спецшкола, чтобы втиснуть в которую отцу пришлось надеть все фронтовые ордена и медали и идти ругаться с директором. Впрочем, идти и требовать подсказала мать, Меняйлова Галина Александровна, 1926 года рождения.

Родители развелись, когда Меняйлову было 13 лет. Развелись по причине неверности матери. Родители прожили вместе 16 лет.

В 17 лет, после того как по конкурсу не прошёл в МГУ на геолого-минералогический факультет, поступил в Нефтяной институт им. Губкина (тогда МИНХиГП) на химико-технологический факультет.

После завершения института 5 лет проработал в Институте Нефтехимического синтеза АН СССР сначала стажёром-исследователем, а затем младшим научным сотрудником. Тема исследований была засекречена, поэтому, несмотря на грамоты на конкурсах и прочее, публикаций в открытой печати нет.

На 4-м курсе женился в первый раз на внучке главраввина Белоруссии и дочери ведущего научного работника Института. Что забавно, секретаря парторганизации (сын главраввина!). Через 5 лет эта первая с Меняйловым развелась – тут и состоялся сильнейший после развода родителей шок. Пока был женат на дочери ведущего все начинали при встрече приветливо улыбаться ещё с дальнего конца коридора, но стоило развестись, все как один не знали, как извернуться и побольнее пнуть. Было от чего сойти с ума. Несколько лет представлять жизнь одним образом, а потом обнаружить, что всё устроено совсем иначе. Но с ума не сошёл, а просто уволился без малейшего намерения дальше работать в несталинской науке. При Сталине научные работники фильтровались по принципу приверженности к идеям товарищества.

Лучшее воспоминание от того периода – работа во время отпуска на молевом лесосплаве на Северном Урале, река Вишера. Там единственный раз в жизни чуть не утонул, попав под распадающуюся «косу» в сотни тысяч брёвен.

После первого брака осталась дочь. Очень красивая. Но отцом я был нулевым.
Потом работал разные работы, но каждый раз не особенно долго: подпольным ювелиром (полудрагоценные камни для изделий добывал сам, для чего приходилось ездить по всей стране), дворником, рабочим в лесничестве, пуск и наладка, монтаж проводных компьютерных сетей, переводчик в издательстве христиан адвентистов седьмого дня при духовной академии в Заокске, переводил богословские книги, аспирант в Институте Российской истории АН РАН, но только до тех пор пока не умер научный руководитель проф. Борисов, который единственный в Институте меня понимал в теме партизан Великой Отечественной.

В 1997 году вышла первая профессиональная книга «Катарсис. Подноготная любви». Суммарный тираж 18 тысяч.

Больше ничего интересного долго-долго не было. Второй брак, и ещё одна дочь. Третий брак, без детей, колдунья из Целительского центра. Выходили книги.

Наконец 4-й брак – со Слатой, моей читательницей, которая начала с книги «Смотрите, смотрите внимательно, о волки!» Тут и начался грандиозный эксперимент по непрерывному (уже почти 20 лет) психокатарсису. Поразительные отчёты по психокатарсису опубликованы в виде семинаров. А семинары часто в виде анализа лучших кинофильмов.

Разнообразие в эту интересное времяпрепровождение внесли мусора и тюрьмы. Маски-шоу в большом числе на дорогих автомашинах. Первое обвинение было таким: силами женских батальонов смерти супруги Меняйловы намеревались захватить Кремль. Об этом сообщалось в прессе и по телеканалам. Несложно подсчитать, что на это мероприятие требовалось несколько женских дивизий. Впечатляло.

Но это обвинение продержалось всего лишь сутки. То, что такое обвинение смешно, вряд ли смогли сообразить сами мусорские начальнички, скорее, им подсказали советники. Как бы то ни было, об этом первом обвинении через сутки забыли, а выдвинули другое – не менее смешное. Ещё и противоположное. И тоже в прессе и по телевизионным каналам.

На их тарабарском языке Меняйловы были виновны в том, что унижающим женщин образом отзывались об особенностях психологии женщин во время блядок, для чего супруги между собой вступили в преступный сговор. Группа лиц – семья называется. Если же перевести с их тарабарского языка на понятный и осмысленный, то Меняйлова Слатана Алексеевна решила говорить правду о себе, и эта правда оскорбляла всех женщин на планете, включая и маленьких девочек, младенцев, это на суде специально обговаривалось адвокатом Савчуком Александром Михайловичем. Подробности требовались потому, что все женщины правду говорить обычно отказываются наотрез. А Меняйлов свою жену в её намерении начать говорить правду её поддержал – в этом суть преступления. Смешно: в мнимой реальности, построенной чиновниками, именно женщина унижала женщин, начав говорить правду. Это и надо было прекратить.

Через первые 4 месяца, которые супруги Меняйловы провели в тюрьме, им было предъявлено новое дополнительное обвинение. Точнее, новое дело. Дескать, Меняйловы неуважительно отзывались о предателях Родины, особенно о бандеровцах. На суде чиновники особенно козыряли фразой «здесь вина Меняйловых полностью доказана». Это дело появилось, понятно, ещё до начала СВО. Вообще-то всё это попахивает государственной изменой. Без срока давности.
Из тюрьмы после полугода заключения Меняйлов с женой был выпущен по причине декриминализации применяемой статьи Уголовного кодекса. По новой редакции статьи сажать, минуя стадию штрафа, нельзя. Никакой штраф так никогда и не был назначен. Не исполнение закона им было нужно. Нечто другое.

Ожидать, что вновь без всякого основания в дом ворвутся маски-шоу и начнётся очередная волна разграбления было неприятно, поэтому Меняйловы выехали за границу и путешествовали из страны в страну, пребывая в каждой преимущественно 2 – 3 месяца. Но через шесть таких лет, в Африке, были арестованы и провели 5 месяцев в африканской тюрьме на максимально строгом режиме. Всё повторилось: нелепые обвинения, не поддерживаемые даже здравым смыслом, пытки, разграбление. Ещё добавили лишение права переписки и права получать продуктовые передачи и одежду.

Обвиняли, как и в России в разном – и противоположном. Обвиняли в шпионаже в пользу Израиля и, наоборот, арабских стран. Последнее в очереди обвинение было в кладоискательстве. При этом не предъявили даже ни одной лопаты, не говоря уж о спецоборудовании. Выпустили по неизвестной причине – возможно, из-за активности мировой прессы. Было больше 1000 публикаций.

С точки зрения исследовательской это сочетание российской тюрьмы и африканской замечательно, потому что допускает редкую возможность сравнить. В принципе, всё было в точности то же самое. Не только абсурдность обвинений, и их недоказанность, но и пытки и те были одинаковые. Не знаем, запрещены ли в Африке пытки заключённых, но в России одно время были запрещены точно. В обоих случаях компенсировать разграбленное даже и не пытались.
Отличались разве только мелочи. Скажем, в Африке на одного арестанта приходится менее 1 квадратного метра, а в России – 6 квадратов. В России в камерах есть унитазы. А во всём остальном тюрьмы и суды России от Африки ничем не отличаются.

Да, в Африке следователи и прочие не знали значение слов «палеонтолог» и «палеонтология». При употреблении нами этих слов они все аж заходились от страха, глаза закатывали, а какие ужасы они при этом представляли, сказать трудно. Но использовать эти слова нам приходилось, потому что наш сайт в Интернете назывался «Палеонтологическая правда палеонтологов». Чтобы понять смысл этого названия, чиновникам необходимо понимать значение слов «палеонтология» и «палеонтолог».

Понимали ли российские чиновники значение этих слов мы специально не интересовались. Но с чего бы им понимать, раз они столь точная копия африканцев? Ведь они же не понимают даже самые простые юридические термины. Скажем, когда на суде адвокат Савчук А. М. зачитал специальное официальное письмо из Минюста (Министерство юстиции), организации, стоящей выше провинциальных судов, в котором говорилось о недопустимости использования на суде в качестве доказательства фальшивой экспертизы, реакции не наступило. А фальшивая она уже потому, что вместо положенных двух аккредитованных экспертов, подписана она была только одним таким экспертом. Наёмником карательной системы. Без подписи двоих это лишь ничего не значащая бумажка. Плюс выводы этой бумажки опровергли восемь экспертов высшей квалификации, доктора наук. Судья Мясоедова то ли вообще не поняла языка, на котором было написано это официальное письмо из Минюста Российской Федерации, то ли не поняла одно только слово «экспертиза», но никаких положенных по закону действий она не предприняла.
Некоторые высказали предположение, что у провинциальных чиновников просто не достаёт умственного развития, чтобы понимать даже такие простые вещи. Это лишь предположение, а не мнение. А фамилий тех, кто высказывали такое предположение, супруги Меняйловы не помнят. Забыли напрочь.

Это сочетание тюрем, российской и африканской, с точки зрения исследовательской замечательно. А то ведь некоторые предполагают, что к российской части эпопеи причастен некий влиятельный чиновник, который отдал приказ, а всякие-разные судьи-прокуроры, следователи и конвоиры лишь угодливо этот приказ выполнили.

А с появлением африканской части эпопеи становится понятно, что никакой конкретный чиновник не важен. Он мог быть, а мог и не быть. Причины происшедшего намного глубже. Анализ происшедшего чрезвычайно важен для благополучия нашей Родины – чтобы хоть некоторым понять, что же происходит вокруг нас на самом деле. Дело достойно того, чтобы стать хрестоматийным – и таковым оно, скорее всего, и станет. Только, чтобы понять, надо копать глубже, чем просто разбирать тотальное нарушение законов судьёй, прокурором, следователем, конвоирами, группой захвата.

Ясно, что всё это беззаконие связано с темой исследований «Палеонтологической правды палеонтологов». Не только самих супругов Меняйловых, но и тысяч добровольных помощников. (Фамилии забыли напрочь).

Вопрос ведь, в сущности, не сложный: а причём здесь священные грифы и священные слоны, которые являются предметом исследования Меняйловых и «Палеонтологической правды палеонтологов»?